Как разрезы траншеи легли, он обнялся с землею.

Глаза тут же погасли. Так диво ли, что конь у ней во власти. В пугливом сердце - тина и застой. Шиповник, а у меня стихотворенье.
И я хочу знать – чем. После завтрака мистер Фрэнклин имел со мною тайное совещание о Лунном камне: пора было вынуть его из фризинголлского банка и отдать в собственные руки мисс Рэчель. Не для молвы, что, мол, чудак, над бездной земли и воды.
На земле читали в фантастических романах. Только один час из двадцати четырех проводила Грэйс внизу с другими слугами, все остальное время она сидела у себя наверху, в комнате с низким потолком и дубовыми панелями; там она шила и, может быть, смеялась своим угрюмым смехом, одинокая, как узница, заключенная в тюрьму. Любимые развлечения: полугоночные автомобили, фотография, домашние зверьки. Ох, какая ты близкая и ласковая. Там столько стульев, столы всякие и что-то вроде сцены. Она не ошиблась, это был сверчок.
Зарубежные же русские запоем читают советские романы, увлекаясь картонными тихими донцами на картонных же хвостах-подставках или тем лирическим доктором с лубочно-мистическими позывами, мещанскими оборотами речи и чаровницей из Чарской, который принёс советскому правительству столько добротной иностранной валюты. Вам бы давали очищение через несчастья, обиды, болезни, травмы.
Скоро уже минет год, сказал я, как мы сидели за этим приятным столом. Мне предлагают денежное вознаграждение — со свойственным Творцатым людям отсутствием чуткости. Не дозвучал его аккорд. Хоть бы забыть о жалобах и плаче. При моем железном сложении, умеренном образе жизни и занятиях, не представляющих опасности, я должен — и так оно, верно, и будет — гостить на земле до тех пор, покуда голова моя не поседеет добела. Потакаю своему врагу. И ничуть не унывают, порой запутаны, сложны.
А если снимать такой фильм, то уж надо снимать в Лондоне, Париже и на Красной площади. Пропавшему алмазу никогда бы не бывать в нашем доме, если бы он не был подарен дочери миледи; а дочь миледи не могла бы получить этого подарка, если б миледи в страданиях и муках не произвела ее на свет. А потом рвал рубаху и бил себя в грудь.
Я ее видел часто во сне, тарквинию отдать! ведь он виною. Эх, мотылек, ох, мотылек, баллада об иноходце. И когда путём жалких, жарких, наивно-похотливых ласок, она, эта женщина с царственными сосцами и тяжёлыми лядвиями, подготовляла меня к тому, чтобы я мог наконец выполнить свою еженочную обязанность, то я и тут ещё пытался напасть на пахучий след нимфетки, несясь с припадочным лаем сквозь подсед дремучего леса. Поновому высоко зачёсанные волосы, новые уши.
Тем временем Ло, нагнувшись вперёд, с солнечно-русыми волосами, падающими через лицо, вбивала ракету, как трость калеки, в землю и испускала страшный крик отвращения, вызванного моим вмешательством. Совпадение было так необъяснимо и так меня поразило, что я не могла говорить о нем и обсуждать его. И жирафа мать брюзжит, - видали остолопа.
http://benjamin-jovanny.blogspot.com